Недавно одна моя подруга пожаловалась на то, что ее шокирует поведение на улице некоторых молодых мам. Когда видишь, как девушка одной рукой тащит за собой ребенка, а другой прижимает к уху мобильник и ведет разговор на «русском матерном», говорит приятельница, хочется подойти и дать ей по голове.
«Чтобы дурь прошла. Ну, я просто сумасшедшая мать». У самой подруги подрастает дочь.
Тут, по идее, должен следовать публицистический пассаж, вроде «после этих сцен уже не удивляешься, когда слышишь, как маленькие дети разговаривают матом» и т.д. Да, такая проблема существует. Но я хочу сказать совсем о другом. О том, о чем думаю, глядя на детей из вполне интеллигентных семей своих знакомых.
Маленькие дети воспринимают происходящее вокруг некритично. Они ловят скорее интонацию, ощущение, общую атмосферу окружающей жизни. Взрослые незыблемые авторитеты, все, что они говорят, правда. Желание возражать и сомневаться появляется позже.
Хорошо помню себя если не в младенческом, то в дошкольном возрасте. На всех фотографиях у меня грустные глаза. «А что вы тогда такие мрачные были?» спрашиваю я сейчас у родителей. «Жизнь тяжелая была». И мама рассказала, как за молоком надо было вставать в пять утра, потому что очередь у магазина на углу Садовой и Ворошиловского растягивалась на целый квартал. Надо было добывать еду. «Саша, ты даже не можешь этого себе представить! Во всех магазинах пустые полки как хочешь, так и вертись». А я хорошо помню запах в магазине, где мы получали паек по болезни. Сейчас в такой магазин никто бы не зашел кроме Роспотребнадзора, чтобы его закрыть навсегда. Не было
А сейчас от молодых родителей часто приходится слышать, что «страшно». Страшно, потому что тяжело, и страшно, потому что не знаешь, чего ожидать. Часто получается так, что, собираясь вместе после долгого перерыва (у всех ведь есть свои дела), мы начинаем обмениваться информацией, в результате чего получается
Итак, мы сидим и говорим о цинизме властей предержащих и о том, что «русских нигде не любят», а вокруг бегают дети. И разве они не «перспектива»? Сейчас они окружены теплом, родительской заботой, могут посидеть за компьютером, поиграть в игрушки. Но могут и привыкнуть думать, что там, за дверью, начинается мир, где нет места доверию, надежности, добросовестности, любви. Это мировосприятие переходит к ним от нас, информированных взрослых.
Мне могут возразить легко рассуждать, не будучи родителем. Но я лишь говорю о явлении, которое бросилось мне в глаза. В конце концов то, что касается целой семьи, справедливо и относительно одного человека. Каждый из нас ищет способы, как не предаваться «греху уныния». Человек формируется, корректируя философию, усвоенную в семье, в процессе всей жизни, после того как выходит в большой мир. Иногда эта коррекция бывает очень болезненной. Но наши родители сумели передать нам свои жизненные ценности с помощью книг, поведения, рассказов о самих себе и своих реакций на наши проблемы. А вот сможем ли мы убедить поколение своих детей в том, что «все будет хорошо»?