О том, что у некоторых людей в результате травм, падений, потрясений открываются экстраординарные или просто неожиданные способности, читали или слыхали многие. Но где они, эти люди?
Фото/Видео: Марина Каминская
В ростовском отделении Союза художников могут назвать имя такого человека: это наш земляк, график и живописец Александр Никифорович Карпун.
В детстве рисовать он не любил. И больше того: если требовалось
К началу войны семья уже много лет как переехала из родного села Самарского в Благовещенск. Обстановка на Дальнем Востоке давно была тревожная, и Саша Карпун говорил, что обязательно станет военным: пограничником или летчиком.
Когда началась война, ему было только 16 лет, и он обивал пороги военкомата, умоляя направить его на фронт. В любые войска.
Мечта исполнилась через год.
На вагонах нашего эшелона, ехавшего на фронт, была надпись «Слава воинам дальневосточникам». Настрой у меня и моих товарищей был оптимистический, мы были полны детской веры в то, что смерть это не про нас, и что как только мы, отличники боевой подготовки, схватимся с врагом, враг дрогнет, наступит перелом в войне, и мы победим! вспоминает Карпун.
Место назначения не оглашалось. И только когда раздалась команда выгружаться и новобранцы увидели проезжающие мимо них танки и самоходки, зарева пожарищ, услышали гул недальнего боя, они догадались: Сталинград.
Их поезд еще в пути обстреливали и бомбили немецкие самолеты, и еще там, в пути, были первые братские могилы, потери товарищей. На глазах Карпуна разбомбили паром, на котором, как и они, дальневосточники, переправлялось через Волгу подкрепление. Но и это не поколебало его мальчишескую веру в то, что пуля его не возьмет. И война, верно, все еще представлялась ему героическим приключением.
А тут еще разнеслась весть о том, что среди новобранцев ворошиловский стрелок, и взглянуть на парня, который в глаз мухи без труда попадет, пришли бывалые бойцы снайперы.
Они сказали, что хотят проверить его в деле, помогли взобраться на четвертый этаж здания, от которого остались одни стены, и указали цель.
Он стрелял, радовался, что оправдывает надежды, и даже не замечал, что и рядом с ним стали часто свистеть пули. вдруг
Снайперы, которые привели его сюда, помогли спуститься, а один из них не то, чтобы отругал, но строго сказал:
Ты мальчишка еще и потому очень неосторожен. Снайпер должен не только метко стрелять. Он должен умело маскироваться, а ты этого не умеешь. Возвращайся лучше в свою роту.
Он вернулся в роту, и днем они держали оборону рядом с теми руинами, с которых он стрелял, выполняя задание снайперов, а ночью совершали дерзкие набеги на немцев, обосновавшихся в зданиях через улицу.
А на восьмой или девятый день их фронтовой жизни случилось то, чего они меньше всего боялись: на окопы рухнула стена расположенного рядом полуразрушенного здания, многие погибли, а Александра Карпуна контузило. Когда он пришел в себя, то не услышал уже ни свиста пуль, ни взрывов. Только мерное перестукивание колес. Он снова был в поезде теперь уже санитарном, который вез тяжелораненых в госпиталь в Новосибирск.
Его соседом по палате оказался Анатолий молоденький младший лейтенант, которому оторвало в бою под Воронежем ноги. Он так тяжело это переживал, что погрузился в себя и ни на что почти не реагировал.
Вы приглядывайте за ним. Надо же такой красивый парень и такая ужасная судьба, сказал
А Толик был действительно редкий красавец, и смотреть на его лицо было одно удовольствие, говорит Александр Никифорович.
И он приглядывал за ним и любовался его профилем, как любуются произведением искусства.
Однажды Александр Карпун заметил на тумбочке около кровати Толика крошечный карандашный огрызок, верно, забытый врачом. Еще не зная для чего, попросил, чтобы Толик ему этот огрызок передал. А тут как раз медсестра приносит фронтовую газету: ура! Сталинград наш! Паулюс пленен! Победа!
Карпун стал с интересом читать о том котле, в котором тоже побывал, а потом все произошло словно само собой. Рука взяла этот карандашный кусочек
Он смотрел на этот рисунок и не верил собственным глазам: это был великолепный, классический профиль Толика. И все подтвердили: «Толик!», а сам несчастный младший лейтенант даже чуть оживился:
Подари это мне!
Карпун подумал, что это
А нарисуй меня, пошлю домой портрет! попросил другой раненый. И Карпун рисовал всех, кто о том просил: и раненых, и медперсонал.
От благодарности махорки, кусочка рафинада или чего бы то ни было отказывался категорически. Ведь вместе с внезапно проявившимся после контузии изобразительным даром пришло убеждение: будет рисовать фронтовым
После госпиталя Карпун вернулся на Дальний Восток и вскоре был призван в запасной полк, бойцы которого главным образом несли охрану на железнодорожных складах и других объектах. Там ему было не до художеств, но замполит
Почему скрываешь, что художник?! У нас ни одного портрета ни товарища Сталина, ни товарища Ленина, а ты, значит, смотришь на это и молчишь?!
Товарищ майор, это ошибка, я не художник, пытался оправдаться Карпун, но замполита было не переубедить.
Вот тебе образец, сказал он, протягивая бойцу брошюрки, на обложках которых были крошечные, с пятак величиной, изображения вождей, приказываю сделать портреты, чтоб повесить на стену.
Ну где наша ни пропадала! Взялся Карпун за портреты вождей и в три дня с задачей справился. Вот только карандаш у замполита был единственный: с одной стороны синий, с другой красный. Таким командиры отмечали на картах расположение своих и вражеских частей. Карпун решил для большей выразительности использовать в портретах оба цвета. В результате нос и губы у Сталина получились красными, усы и волосы синими.
Сынок, похоже! замполит на радостях обнял художника. Вот только где бы нам черный карандаш найти
А то
Черный карандаш не нашли, но Карпун придумал, как самому сделать черную краску: собрать копоть с фитиля, который был у них вместо лампочки.
С тех пор Александра Никифоровича уже редко когда называли в полку по фамилии. даже на вечерних перекличках раздавалось:
Художник!
И самой дорогой своей наградой орденоносец Карпун называет медаль «За отвагу», потому что получил ее не только как боец, но и как художник.
А дело в том, что красноармейцу Карпуну стали поручать «портреты в номер»: он рисовал отличившихся в боях солдат и командиров, о которых рассказывали военные корреспонденты. А почему бы героев не сфотографировать? бывало, что либо фотографировать некому, либо нет фотоматериалов.
И вот (это было уже в Маньчжурии) направили красноармейца Карпуна рисовать портрет капитана Меренцова, только что награжденного орденом Александра Невского, а его заметили японцы отряд, состоявший из воинов бывшей Квантунской армии. Карпун держался храбро, но их было много, и он уже приготовил гранату чтобы, если так уж суждено, закончить жизнь мужественно и красиво. И вдруг:
Художник!
Это пришли на выручку Меренцов и его доблестные ребята.
В том бою Карпун получил еще одно, к счастью, легкое ранение, но пока сестра обрабатывала рану, рисовал Меренцова: чтобы успеть в номер. Потрясенный капитан сообщил обо всем в штаб дивизии, и красноармейца Карпуна представили к награде.
Художником-баталистом
Сейчас он работает над полотном, в центре которого маршал Жуков.
А почему именно Жуков? поинтересовалась я.
Потому что там, где Жуков наступление и победа! ответил художник.
Персональная выставка живописи и графики Александра Карпуна открылась 5 мая в областном краеведческом музее. Это день рождения Александра Никифоровича, но, планируя выставку, музей об этом не знал. Еще одно чудесное совпадение!