Слабонервные могут не беспокоиться: речь не о кошмарах и ужастиках, которыми в начале третьего тысячелетия всех нас так перекормили, что порой уже и на душе тошно.
Фото/Видео: Ольга Пройдакова
В широкие народные массы «поющие скелеты» попадали, разумеется, не с прилавков и полок культторговских магазинов. Реализация их осуществлялась с рук в местах массового, языком милицейских протоколов, скопления людей. В частности, на так называемых толкучках (полустихийных вещевых рынках), где тогда, уверяли сведущие, можно было приобрести черта с рогами и без оных. Насчет чертей не ручаюсь, но мне, послевоенному мальчишке, в те (под стать будущим 90-м) лихие годы довелось насмотреться всякого. Наперсточников, правда, в ту пору вроде бы не наблюдалось, но прекрасно помнятся прикидывавшиеся инвалидами ловчилы с веревочными петельками, разложенными на фанерке. Петелек всего две, ткни пальцем в любую, «оператор» веревочку потянет, и, если угадаешь, петелька за палец тебя и ухватит. Значит – подфартило тебе, счастливчик, получай выигрыш просторными тогдашними ассигнациями. Выигрывать удавалось, конечно, лишь подставным бойким хлопцам. Они заметно выделялись в толпе обязательными элементами своего гардероба: кепки-восьмиклинки с пуговичками на макушке, белые рубахи и белые же длинные шелковые шарфы, пиджачки, небрежно так наброшенные на плечи, широченные брюки, штанины которых заправлялись на манер шаровар казаков-запорожцев в голенища хромовых сапог - самой крутой тогда мужской обуви. Под до блеска начищенную гармошку голенищ модно тогда было помещать хорошо заточенные финские ножики, а то и пистолет какой из не очень крупных по размеру и калибру. Бригады «кепок-восьмиклинок», как правило, крышевали и организаторов запретного азарта, и толкучечных распространителей «скелетного» искусства, прикрывая последних во время милицейских облав, защищая от покупателей, рассерженных как низким качеством продукции, так и прямым обманом. Человек, например, желал приобрести танго «Черные глаза» в исполнении знаменитого румынского шансонье русского происхождения Петра Лещенко, а, вернувшись домой к своему патефону, обнаруживал, что ему всучили хрипяще-шипящие «Валенки» не менее знаменитой, однако более доступной для советской аудитории Нины Руслановой. Возвращаться на толчок (по-ростовски так именовали толкучку) и «качать права» было делом весьма рискованным, но бывшие фронтовики, случалось, разбирались по справедливости с нечестными торгашами, а в некоторых отдельно взятых случаях и с приблатненной шпаной. В скоротечных жестких потасовках изрядно добавлялось тогда забот операм и костоправам.
Как это ни покажется странным, наша семья в какой-то отдельно взятый момент истории нежданно стала причастной к подпольному производству «скелетной» музыки. Точнее – песен в исполнении того самого Петра Лещенко, который был знаменитым румынским певцом русского происхождения, пользовавшимся на своей исторической родине фактически общенародной популярностью, которая совсем не совпадала с официальным государственным отношением к артисту. Как это бывает, при всем официальном неприятии Петра Константиновича побаловать при закрытых от общественности дверях свой слух его грустным баритоном не чурались и некоторые, как позже выяснилось, первые лица советской империи, отгородившейся от прочего мира «железным занавесом». В простом же народе печальный голос певца хорошо известен был большинству обладателей патефонов, проигрывателей, радиол и первых магнитофонов. Что касается нашей фамилии, то мой отец, артиллерийский офицер-фронтовик, ко всему еще запевала и музыкант-самоучка, был давним почитателем и ценителем таланта Петра Лещенко. После войны ему довелось долго еще служить в группе советских войск в Германии, затем в Австрии, где он умудрился не только собрать обширную коллекцию «фирменных» грампластинок певца, но и контрабандно доставить ее домой, что категорически в те времена запрещалось, а при вожде всех времен и народов могло иметь и весьма серьезные последствия.
Стоит ли говорить, что у нас частенько собирались компании родни, близких, знакомых, сослуживцев отца «послушать Лещенко». Особой гордостью были три десятка грампластинок отменного качества, выпущенных английской звукозаписывающей фирмой «Колумбия». Изредка их выпрашивали для проведения свадеб, юбилеев и подобных торжеств под страшные клятвы и гарантию самых надежных родственников или друзей. Однажды самая любимая пластинка отца с записью танго «Аникуша» вернулась сильно поцарапанной. При ее проигрывании появились шумы, треск, среди которых особо выделялся двойной щелчок. Вскоре после этого наш «прокатный пункт» был объявлен закрытым. Но… на рынке «поющих голосом Лещенко «скелетов» в то же самое время оказалась и та самая «Аникуша» с двойным щелчком при воспроизведении. Первым ее услышал и «опознал» в одном из тиров города мой крестный дядя Дима. Фронтовик, человек дерзкой храбрости, чья юность прошла на легендарной ростовской Богатяновке, он тут же попытался выяснить путь к производителям «скелета», но успеха ни сразу, ни потом в том не добился и вынужден был ограничиться простой конфискацией контрафактной продукции в тире и у попадавшихся ему позже под руку распространителей «музыки».
Дома было устроено коллективное прослушивание, после которого ни у кого не осталось сомнения, что «рентген» записан именно с нашей пластинки. Разумеется, тот случай стал забавным эпизодом семейной истории, о котором временами рассказывали новым знакомым и устраивали прослушивания «Аникуши» на рентгеновских пленках. Потом о них подзабыли, и считалось, что самопальные пластинки утеряны. Но несколько лет назад, меняя место жительства, я случайно обнаружил их на чердаке покидаемого дома. От времени и летней чердачной жары «скелеты» превратились в хрупкие трубочки, развернуть которые не удалось даже после длительного отмачивания в холодной воде…
Вместо эпилога
С переходом отечественных меломанов от патефонно-проигрывательного воспроизведения музыкальных произведений к магнитофонному записи нашей «Аникуши» оказались достаточно распространенными и на магнитных пленках Ростова. В последний раз лично я услышал такую весной 1967 года в аэропортовском кафе, когда прилетел домой на майские праздники. Краткосрочным отпуском за участие в успешных государственных испытаниях новой техники специального назначения поощрил меня тогда один из самых замечательных людей, встреченных в жизни, - полковник Александр Борисович Корнев. Но это, как говорится в популярной передаче, совсем другая давняя история.