Евгений Павлович Галаев родился в Донбассе, в поселке ЛозоваяПавловка, в 1929 году. В 1939 году семья переехала в Шахты, а 17 мая 1941 года — в Гуково.
В 1942 году эвакуировались в Среднюю Азию, в Киргизию. В 1943 году семья вернулась, отец начал восстанавливать гуковские шахты. Е.П. Галаев педагог, почетный гражданин Гуково.
Одно из самых ярких и тяжелых впечатлений моего военного детства эвакуация из Гуково в Киргизию в июле 1942 года, мне тогда было 13 лет. Эшелон не могли отправить из Лихой ее постоянно бомбили, каждые двадцать минут случались авианалеты. Однажды бомба попала в большой бак с горючим, и изза пожара ночью было так светло, что можно было читать. Поэтому шахтерам, которых эвакуировали для работы в Средней Азии, выделили несколько платформ, их обшили досками в поселке Углерод, превратив в вагоны, и отправили на юг.
Бомбить нас начали еще в Шахтах. Особенно сильные бомбежки были в РостовенаДону, на вокзале. Мост через Дон постоянно разрушали, железнодорожники работали под бомбежками, как настоящие герои. Во время одного из налетов я лег на землю, спрятался головой за рельсы. Начальник станции стоял на перроне, и бомба попала прямо в него. От человека остался только кожаный пояс и расколотая голова. Впервые в жизни я увидел человеческие мозги не серые, как говорили, а разноцветные
Здесь же, в Ростове, рядом с нашим эшелоном остановился бронепоезд. Открылась дверца, появился мужчина с пачкой папирос, закурил. Лицо его было знакомым спустя несколько мгновений я понял, что это Буденный.
Станцию бомбили весь день, а ночью пошел дождь, мост восстановили и мы вновь поехали. Эшелоны шли один за другим на расстоянии десяти метров друг от друга. Впереди нас шел санитарный поезд товарные вагоны с сеном и ранеными под белыми флагами. На этот поезд спикировал немецкий самолет. Я хорошо рассмотрел лицо летчика: мордатого улыбающегося парня лет двадцати, который поджег поезд с ранеными. Кто-то успел выскочить, а ктото остался в горящем эшелоне. Сладкий запах горелого человеческого мяса преследовал меня не один день Сгоревшие вагоны сталкивали с путей и ехали дальше.
Когда наш эшелон прибыл в Баку, город был темный, в светомаскировке. Я искупался в море и вылез оттуда весь в нефти, родители искали керосин, чтобы меня отмыть.
Через море перебрались на корабле, остановились в Красноводске. Если есть ад, то он такой, как было тогда в Красноводске: жара, никаких укрытий, люди прятались под заборами, умирали прямо на улице. Женщина ходила между людьми с тяжелым золотым кольцом, просила обменять его на таблетку стрептоцида у нее умирал сын. Но таблетки ни у кого не было.
В самой Киргизии шахты не такие, как в Донбассе, выдолблены в горе. Гуковских горняков назначили начальниками звеньев, и очень быстро местные шахты стали давать в три раза больше угля. Отец почти не ночевал дома шахтеры отдыхали гдето на лавках, потом вновь работали.
Когда отгремела Сталинградская битва, нам выделили несколько вагонов, и мы вернулись в Гуково восстанавливать шахты. При немцах ни одна тонна угля не ушла отсюда в Германию. А нашим заводам уголь был очень нужен.