Он родился немыслимо давно – еще до потрясших мир государственных переворотов, кровавых мировых войн, братоубийственных революций. Судьба сделала его участником и свидетелем всех главных событий целого века мировой истории.
Фото/Видео: Юрий Иванов
О бывшем шахтере Петре Павловиче Хорошаеве узнаю от своего товарища – ветерана воздушно-десантных войск Андрея Макаренко. С внуком этого донского долгожителя Геннадием Андрей когда-то проходил срочную службу в Кировобаде. По моей просьбе он договаривается с ним о встрече, и через несколько дней в назначенное время нашу редакционную машину на окраине Шахт встречает Хорошаев-младший. Вместе направляемся на улицу Байдукова, где живет старейшина рода Хорошаевых, которому в этом году исполнится 104 года. И застаем долгожителя с... любимой гармонью в руках напевающим старинную казачью песню.
– Лет этак с пяти приглянулся мне этот инструмент, который продолжаю осваивать и поныне, – поясняет он. – Когда и о радио еще мало кто толком понятие имел, гармонь помогала делать жизнь все же повеселее. Человек с гармонью сильно востребован был. И в почете большом...
Свою фамильную биографию Хорошаевы ведут с казачьей слободы Евсюг, что на украинской Луганщине. Во второй половине XIX века перебрались они в донской горняцкий поселок Аюта. Взрослые, включая женскую половину, стали работать на окрестных шахтах. Здесь в 1911 году личный состав семейства и пополнился шестнадцатым ребенком, которого назвали Петром. По воспоминаниям, Хорошаевы жили дружно, табаком и водкой «не баловались», крепкое подсобное хозяйство имели со своими лошадьми, быками. Пожить в достатке, однако, довелось недолго, и подрастающему Пете судьба даже за обыкновенной школьной партой посидеть не позволила.
– Голод, разруха, выживали как могли, – рассказывает Петр Павлович. – Потом – индустриализация, коллективизация. Неграмотность тогда мне одолеть помогли курсы ликбеза. Еще, конечно, самообразованием старался заниматься, много читал. До 1935 года работал на шахте крепильщиком. Потом стал горным мастером, ответственности добавилось серьезно. Времена были не из простых. Только стала жизнь вроде бы налаживаться – война подоспела. Практически всей шахтой на второй ее день ушли мы на фронт. Теперь ко мне вот частенько школьники приходят, бывает, спрашивают, за что воевал, есть ли обида на судьбу или Родину? Ведь жизнь в общем-то никогда не баловала. А какая может быть обида на судьбу, которую, как известно, не выбирают? Или на Родину, что у меня одна, а другой нет и не будет никогда? Думаю, подрастут несмышленыши, поймут...
В военное лихолетье пехотинцу Петру Павловичу Хорошаеву испытания выпали тяжкие. Сам удивляется, как удалось все перенести и выдержать. Горечь отступлений, безумие рукопашных, пулевое ранение в лицо. После войны восстанавливал разрушенные фашистами шахты, добывал «черное золото», воспитывал детей. Сколько сегодня у него всего внуков и правнуков, Петр Павлович сказать точно не берется. На столетний юбилей, вспоминает, родни собралось более сотни.
– Хорошаевскому роду нет и не будет переводу, – шутит он на прощанье. И приглашает обязательно приезжать в гости. Гармонь послушать, песни попеть. Как тут, право, откажешься?
на снимке: Петр Павлович Хорошаев с внуком Геннадием.